Русская Православная Церковь в Маньчжурии

и местные китайские власти
(Страницы биографии епископа Камчатского Нестора [Анисимова], 1923-1928 гг.)
 
После окончания гражданской войны в 1922 г., когда с последней волной беженцев свою епархию покинул епископ Владивостокский и Приморский Михаил (Богданов), в эмиграции в Китае уже проживали три дальневосточных архиерея-беженца – архиепископ Оренбургский и Тургайский Мефодий (Герасимов), епископ Забайкальский и Нерчинский Мелетий (Заборовский) и епископ Камчатский и Петропавловский Нестор (Анисимов). Все они нашли приют в Харбине – городе, который до конца 1940-х гг. оставался столицей русской диаспоры на Дальнем Востоке. После 1917 г. число русских в Харбине возросло более чем в четыре раза [1, c. 66, 125], и приходы православных храмов сильно увеличились за счет эмигрантов, основная часть которых состояла из людей, оказавшихся в крайне бедственном положении.
 
Русская Православная Церковь в Маньчжурии была небогатой, но именно она осуществляла основную благотворительную работу и являлась источником моральной поддержки для беженцев из России. С 1907 по 1922 гг. приходы Маньчжурии в административном отношении подчинялись Владивостокской епархии (храмы полосы отчуждения КВЖД) и Пекинской Миссии (подворья в г. Харбин и пос. Маньчжурия). После 1917 г. положение миссии было крайне тяжелым ввиду прекращения притока средств из России и финансового кризиса. Миссия втянулась в большие долги, которые были погашены продажей ее имущества в Дайрене. Для спасения от банкротства, начальник миссии епископ Пекинский Иннокентий (Фигуровский) решился на сокращение ее деятельности и переход на самоокупаемость. В таких условиях миссия начала принимать под свой покров сотни голодных и больных людей – беженцев из России. Большинство из них были православной паствой из Забайкальской, Томской и Оренбургской епархий, которыми в разное время управлял первый харбинский архиерей-беженец архиепископ Мефодий (Герасимов). После того, как в марте 1922 г. указом Высшего Церковного Управления Заграницей (Указ № 205 от 16/29 марта 1922 г.) в Харбине «временно» была учреждена самостоятельная епархия, архиепископ Мефодий стал ее главой с титулом Харбинский и Маньчжурский (титул был утвержден 1.09.1922 г.).
 
В этот период на заботу о беженцах были направлены основные усилия благотворительных организаций Русской Православной Церкви. В начале 1920-х годов наибольшую известность в Харбине получил приют-убежище «Русский Дом», открытый в январе 1921 года Свято-Иверским Богородицким братством, которое было основано по благословению епископа Владивостокского Михаила (Богданова) в октябре 1920 г. Помимо благотворительной работы, деятельность братства состояла в проведении народных чтений на религиозно-нравственные и исторические темы [6, c. 202]. В 1922 г. братством начал издаваться журнал «Сеятель», основанный священником-миссионером Василием Демидовым. Почетным председателем Иверского братства стал епископ Камчатский Нестор (Анисимов), поселившийся в Харбине в 1922 г. Владыка неоднократно выступал с беседами и лекциями, организованными при братстве, и его доклады собирали множество слушателей. Обычно, после выступлений, по предложению епископа проводились сборы в пользу «Русского Дома» и других благотворительных начинаний. Нередко на таких собраниях проходили беседы о положении Церкви в России, содержание которых передавали харбинские газеты «Свет» и «Русский голос». Беседы и лекции проходили в помещении продовольственного пункта, о теме собрания заранее оповещали газеты. Так, 7 и 11 февраля 1923 г. выступления епископа Нестора были посвящены памяти Киевского митрополита священномученика Владимира (Богоявленского), убиенного в 1918 г., и митрополита Крутицкого Евсевия (Никольского) – первого Владивостокского архипастыря.
 
К 1923 г. внутриполитическая ситуация в Китае характеризовалась разгаром междоусобной борьбы различных милитаристских группировок. Во внешнеполитическом отношении 1923 г. отмечен событиями, связанными с улучшением советско-китайских отношений. Распространение советского влияния в Китае, начатое еще в 1920 г., проводилось под руководством Коминтерна. Одним из главных направлений коммунистической агитации и пропаганды стало развернутое весной 1922 г. крупномасштабное антихристианское движение, опиравшееся на соцсомолы и коморганизации страны. Идеологически организаторы кампании использовали движение национального протеста против иностранцев, поэтому основным лозунгом соцсомолов и примыкавших к ним групп стал протест против проводников христианства в Китае как агентов поработившего страну иностранного капитала. В рамках движения широкий размах получила легальная издательская и агитационная работа, под лозунгами борьбы с иностранцами-христианами развернулась открытая большевистская пропаганда.
 
15 февраля 1923 г. состоялось выступление епископа Нестора, посвященное чествованию памяти архиепископа Николая, просветителя Японии^[1].Как и на всех выступлениях владыки, помещение в этот день было переполнено. Присутствовало более 1500 человек, среди которых было много православных японцев. В зале были вывешены дореволюционные российские и японские национальные флаги, на стене висел портрет архиепископа. Вторым докладчиком после епископа Нестора выступал ученик архиепископа Николая, священник-японец Г. Судзуки. В перерыве между докладами пел хор регента Иверской церкви В. С. Лукши на русском и японском языках. Неожиданно к концу выступлений в зале появился наряд китайской полиции. Полицейские потребовали предъявить разрешение на устройство собрания, и оно было им сразу предъявлено. Тогда от устроителей потребовали объяснений, почему вывешены иностранные флаги. Объяснение, по-видимому, удовлетворило полицию, и она удалилась. Собрание закончилось благополучно.
 
На следующий день, 16 февраля 1923 г., почитатели просветителя Японии собрались в Иверской церкви на панихиду по архиепископу Николаю, но к этому времени вновь прибыл наряд полиции, представители которой запретили служение. Тогда епископ Нестор и несколько православных японцев обратились за разъяснениями к комиссару по иностранным делам Цицикарского бюро генералу Ма Чжунцзюню, пообещавшему выяснить причины запрещения панихиды. Генерал, однако, прибавил, что по некоторым сведениям, докладчики, выступавшие накануне в Иверском братстве, будто бы касались политических вопросов. Епископ Нестор объяснил генералу, что это недоразумение, так как в собрании не было сказано ни одного слова о политике.
 
Вскоре в газете «Свет» появилась заметка о том, что епископ Нестор «официально донес епархиальному архиепископу Мефодию по поводу печального инцидента о недопущении служения панихиды 16 февраля в Иверском храме по покойном архиепископе Николае, с просьбой принять меры к выяснению этого недоразумения и восстановлению права свободного выполнения религиозных обрядов в Православной Церкви» [9]. Наиболее вероятно, что инцидент с запрещением панихиды был вызван одной из попыток антихристианских сил расстроить церковную жизнь в Харбине. По мнению газеты «Русский голос», в настоящем случае имел место донос с извращением фактов, адресованный китайской полиции.
 
Попытки внести разлад в церковную жизнь Харбина делались не только извне, но, главным образом, предпринимались церковной оппозицией, теми, кто по тем или иным причинам поддерживали обновленческое движение в России. С помощью представителей этого внутрицерковного движения, которое главный идеолог раскола Церкви Л.Д. Троцкий обозначил как «сменовеховское советское», коммунистическая власть предполагала ликвидировать Русскую Православную Церковь как контрреволюционную силу [4, c. 9‑10]. На Дальнем Востоке за пределами России глашатаями новых веяний стали две исключительно ярких скандальных личности – заштатный священник Иннокентий Серышев, развернувший свою деятельность в Харбинской епархии, и настоятель посольской церкви в Токио протоиерей Петр Булгаков.
 
Таким образом, в 1923–1924 гг. церковная жизнь Харбинской епархии нарушалась по двум основным причинам. С одной стороны, распространение советского влияния и антихристианское движение в Китае приводили к осложнениям в отношениях с властями, с другой – в церковное управление и жизнь вмешивались оппозиционно настроенные церковные реформаторы, причем деятельность обеих, враждебно настроенных к Православной Церкви сторон, в большей или меньшей степени была связана с Коминтерном. Со стороны церковной оппозиции к такому сотрудничеству был напрямую причастен священник Иннокентий Серышев, занимавшийся пропагандой искусственного языка эсперанто, который он выдавал за язык Коминтерна. Свободу действий церковных либералов значительно облегчали личные связи Серышева с главой Харбинской епархии архиепископом Мефодием (Герасимовым).
 
В 1924 г. в связи с изменением международной обстановки усилилось движение к взаимному признанию и установлению дипломатических отношений между Китаем и СССР. 31 мая 1924 г. пекинское правительство заключило с СССР «Соглашение об общих принципах урегулирования вопросов между Союзом ССР и Китайской Республикой», которое устанавливало дипломатические отношения между двумя странами и предусматривало отказ СССР от «специальных прав и привилегий», от русской части «боксерской контрибуции», от прав экстерриториальности и консульской юрисдикции. В ответ на это соглашение, «независимый» Чжан Цзолинь объявил о его непризнании на своей территории и заключил с СССР аналогичное соглашение, но с одним существенным дополнением – о запрещении ведения коммунистической пропаганды. Однако это никак не помешало различным советским легальным и нелегальным организациям вести подрывную работу в Маньчжурии, где был учрежден губернский комитет ВКП(б), подчинявшийся непосредственно ЦК ВКП(б), ее Политбюро и Исполнительному комитету Коминтерна в Москве [5, c. 13], осуществлявшего программу развертывания революции в Китае.
 
Принимала все более открытый характер деятельность советской стороны в среде эмиграции, направленная на нейтрализацию последней и ее разложение изнутри. Осуществлялась она как советскими полномочными представительствами (позднее – консульствами), так и руководством различных советских торговых организаций, хлынувших в 1923 – 1924 гг. в Маньчжурию и возглавлявшихся агентами ГПУ. Но белая эмиграция не оставляла надежд на спасение Родины. В конце 1923 г. вышел первый номер журнала «Святая Русь», посвященный памяти умученной царской семьи. Второй номер журнала, вышедший 1/14 января 1924 г., начинался обращением редактора к читателям. В этом обращении говорилось, что покаяние и духовное обновление уже охватило русский народ. Воин белой армии и «невольник красных войск» призывались к примирению и объединению в Народное Ополчение, чтобы во главе с великим князем Николаем Николаевичем идти не мстить, но освобождать Отечество – Святую Русь Православную. В этом же номере были опубликованы телеграммы великого князя Николая Николаевича главе Зарубежного Синода митрополиту Антонию (Храповицкому), главнокомандующему Русской армией генералу Врангелю, представителям монархических организаций и другим лицам, в которых великий князь благодарил адресатов за молитвы и поздравления с днем рождения и высказывал готовность встать во главе общерусского движения «во имя борьбы за веру и спасение России» [11, с. 4]. При этом во всех телеграммах содержится примерно одинаковый текст, в котором великий князь выражал свое отношение к возглавлению движения: «Когда обстоятельства укажут и окончательно определится, что Меня призывают и ждут в России, Я не промедлю ни часа и с помощью Божией исполню священный долг мой перед Отечеством, отдав ему все силы и самую жизнь» [11, с. 4-5].
 
25 января 1924 г. в зале Харбинского железнодорожного собрания редакцией нового журнала был устроен русский вечер в пользу чаньчуньских беженцев. Собралось около полутора тысяч человек, зал был переполнен. В программе вечера были исполнены увертюра «1918 год», живая картина «Святая Русь» на фоне Московского Кремля, торжественное пение «Славься, славься, наш русский Царь» в исполнении соединенного хора харбинских церквей (150 человек) под управлением регента В. С. Лукши, и оркестра с колокольным звоном. После выступления хора все собравшиеся, поднялись с мест, и в едином порыве запели русский гимн «Боже, Царя храни», пение гимна повторилось 12 раз. Благотворительный сбор с вечера составил 913 иен 63 сена и был передан редактором журнала Н. А. Остроумовым епископу Нестору для помощи русским беженцам в Чаньчуне. Весной 1924 г. в одной из харбинских газет появилась заметка под заголовком «Благодарность чаньчуньских беженцев», в которой Управление по делам русских эмигрантов в г. Чаньчуне выражало глубокую благодарность Преосвященному Нестору, епископу Камчатскому, за заботу, духовную поддержку и материальную помощь, которую он оказывал эмигрантам [10].
 
В августе 1924 г. по настоянию советского особоуполномоченного М.Я. Ракитина (Брауна) в квартире Камчатского епископа был произведен обыск. Владыка подозревался «в сношениях с заграничными и внутрироссийскими антибольшевистскими организациями монархического характера» [3, с. 453].  По слухам, обыск произвел мелкий китайский полицейский чин за взятку от представителя СССР. У владыки были изъяты комплекты газеты «Русский голос» и журнала «Святая Русь», которым, по свидетельству П. В. Вологодского,  заведовал сам епископ Нестор. В то же время редактором-издателем журнала значился Н.А. Остроумов. Инцидент с обыском у епископа Нестора взволновал эмигрантское общество, которое увидело в нем начало гонений, ожидавших всех несогласных с коммунистическим режимом после окончательного признания СССР Китаем.
 
После подписания 3 октября 1924 г. Мукденского соглашения, в Харбине и многих других пунктах Маньчжурии стали открываться советские консульства, отделения Дальбанка и Дальгосстроя. КВЖД поступила в совместное управление Китая и СССР на паритетных началах, т.е. на дороге могли работать только граждане СССР и Китая в равном представительстве. Хотя этот принцип не предусматривал увольнения старых служащих русской национальности, все они оказались перед выбором – либо принять советское или китайское гражданство, либо оставить работу на КВЖД. Причиной такого положения послужило вмешательство советской стороны – новый управляющий дорогой А.Н. Иванов уже через два дня после своего вступления в должность без согласования с Правлением издал приказ за № 94 (от 9 апреля 1925 г.) о том, что впредь на дороге могут работать только лица советского и китайского гражданства, все прочие подлежали увольнению с 1 июня. Кроме того, служащие дороги должны были состоять либо в советском, либо в китайском профсоюзе. Под советский контроль перешла часть учебных заведений, среди населения началась всесторонняя коммунистическая пропаганда, появились советские газеты и журналы.
 
Задолго до перехода правления КВЖД в руки советского управляющего, деятельность дороги нередко нарушалась стачками, которые устраивал харбинский представитель ДВР Озорин (Кистер) через Комитет железнодорожных служащих (ДОРКОМ). Одновременно, ставшая просоветской газета «Новости жизни» подняла ожесточенную кампанию против правления дороги во главе с Б. В. Остроумовым^[2]– последним несоветским управляющим КВЖД. Почти ежедневно в газете появлялись статьи, в которых правление обвинялось в бесхозяйственности и умышленном вредительстве, и, наконец, в обобщающей статье «Кто же хозяин КВЖД?» Остроумову предлагалось оказать содействие в напечатании материалов о плохом положении на КВЖД в Харбинских, Пекинских и Шанхайских газетах. В ответ Б. В. Остроумов выступил с письмом на имя редактора «Новостей жизни» с опровержением выводов, приведенных газетой, и привел реальные данные о состоянии дороги. Он указал, что содержание статьи является искажением истины, поскольку в ней использованы цифры, неизвестно откуда полученные, допущены неграмотность, полное отсутствие объективности и бесцеремонность в освещении фактов и цифр, особенно при сравнении результатов работы дороги с предшествующими годами.
 
Свет на эти события проливают опубликованные в 1994 г. документы о деятельности в Китае представителей ВКП(б) и Коминтерна [2]. В частности, в материалах сборника содержится секретная телеграмма на имя наркома иностранных дел СССР Г. В. Чичерина, составленная советским полпредом в Китае А.А. Иоффе, который и являлся главным организатором агитационной кампании против управляющего КВЖД. Докладывая о результатах своей деятельности, он указывал, что проведенная им акция сорвала предполагавшийся французский заем дороге и выпуск облигаций займа. «Остроумов подал во французский суд на газеты, которые по моему наущению напечатали материал, – писал он. – Китайское правление дороги начинает со мной заигрывать. Русско-азиатский банк всполошился ввиду вмешательства Франции. Борьба развивается серьезная» [2, с. 132]. Для продолжения подрывной деятельности Иоффе запросил из Москвы материалы по истории КВЖД и Русско-азиатского банка. Таким образом, агитационная кампания против Б. В. Остроумова была организована при непосредственном участии советского дипломатического ведомства – Наркоминдела с целью дискредитировать управление КВЖД и сделать невозможной французскую помощь дороге.
 
В октябре 1924 г. сдавший свои полномочия Б. В. Остроумов и четверо его ближайших сотрудников были внезапно арестованы китайскими властями. Среди арестованных оказался и староста Иверской церкви Н. Л. Гондатти, пользовавшийся большим авторитетом среди русских эмигрантов. 6 декабря в день святителя Николая Чудотворца заключенные тюрьмы поднесли Николаю Львовичу икону своей работы, чем крайне его растрогали.
 
В дальнейшем выяснилось, что арест членов правления КВЖД был произведен по приказу маршала Чжан Цзолиня, впоследствии оправдывавшего себя тем, что сделал это под давлением советских дипломатов. Предъявленные арестованным обвинения в злоупотреблениях так и не удалось доказать, и через 11 месяцев, в сентябре 1925 г., Чжан Цзолинь в одностороннем порядке прекратил следствие, и все они были освобождены.
 
Политические события повлекли за собой перемены и в жизни Харбинской епархии. Духовенство храмов полосы отчуждения КВЖД лишилось жалованья и квартир, в школах была уничтожена плата за преподавание Закона Божия, и хотя большинство семей священнослужителей могло существовать за счет небольшого содержания от приходов, многие из них фактически оказались без куска хлеба. В начале 1925 г. перенесший тяжелую болезнь епископ Камчатский Нестор вернулся из поездки в Японию. С 1 ноября 1924 г. приютивший владыку Иверский храм лишился материальной поддержки КВЖД, и Приходское собрание постановило обложить прихожан – всех глав семейств и всех, имеющих заработок – ежемесячным налогом. Ухудшение материального положения и внутренние неурядицы привели к расстройству приходской жизни. В марте 1925 г. из Иверской церкви ушел регент В. С. Лукша. Иверский храм вынужден был оставить и епископ Нестор, приглашенный служить в Софийскую церковь.
 
Нестроения в Харбинской епархии в период усиления советского влияния в Китае были вызваны и деятельностью правящего архиерея, что привело к разделению среди духовенства и паствы. Большинство православных эмигрантов критиковали архиепископа Мефодия и назначенный им новый Епархиальный совет. Недовольство Харбинским епископом, главным образом, со стороны монархических групп, которые составляли подавляющее большинство белоэмигрантских организаций Харбина, а также со стороны значительной части духовенства, доходило до предложений о его смещении и назначении другого архиерея.
 
Новая политическая ситуация в Китае, сложившаяся после Национальной революции 1925–1927 гг., характеризуется спадом советского влияния в стране. 15 декабря 1927 г. Национальное правительство во главе с лидером партии Гоминьдан Чан Кайши прервало дипломатические отношения с СССР и выслало советский персонал из страны. Движение по объединению Китая вокруг Гоминьдана продолжалось на фоне антияпонских настроений. В то же время Япония делала ставку на Чжан Цзолиня, в расчете на то, что маньчжурский наместник сможет отделиться от Китая, и Маньчжурия полностью перейдет в сферу японского влияния. Однако в ходе военных действий Чжан Цзолинь начал действовать излишне самостоятельно, что побудило японцев к решению о ликвидации Старого маршала. После гибели Чжан Цзолиня 4 июня 1928 г., Маньчжурию наследовал Чжан Сюэлян, выступавший за возрождение единого Китая.
 
Также как и Чжан Цзолинь новый правитель Маньчжурии благожелательно относился к русским беженцам и ценил их возможности. Русские, со своей стороны, отвечали лояльным отношением к местным властям. В то же время политические перемены повлекли за собой и возможность некоторого улучшения отношений китайской стороны с представителями православной русской эмиграции, о чем свидетельствуют факты из жизни епископа Камчатского Нестора.
 
В середине ноября 1928 г., находившийся на лечении в Японии епископ Нестор приехал в Мукден, где посетил Чжан Сюэляна. В беседе с Молодым маршалом владыка говорил о жизни Православной Церкви в Маньчжурии, и правитель проявил интерес к нуждам Церкви, расспросив епископа о жизни русских эмигрантов. В конце беседы он сказал, что всегда оказывал, и будет оказывать помощь Церкви, дав при этом заверение, что Православная Церковь в Маньчжурии будет пользоваться его особым покровительством. На просьбу епископа Нестора амнистировать заключенных маршал обещал сделать все, что возможно. Обещал он и поддержку в деле помощи благотворительным организациям.
 
Из Мукдена епископ Нестор направился в Харбин, куда приехал 24 ноября. 27 ноября он посетил нового начальника Департамента Народного Просвещения (ДНП) Чжан Гочжена и поздравил его с назначением на пост, после чего у них состоялась долгая беседа.
 
28 ноября владыка был принят главноначальствующим, генералом Чжан Цзинкуем, с которым у него также был продолжительный разговор, содержание которого передала газета «Русское слово». Во время встречи владыка сказал, что приехал приветствовать генерала по случаю назначения его на высокий пост, а также передать, что при личном свидании с маршалом Чжан Сюэляном в Мукдене, маршал говорил о том, что у вновь назначенного на пост главноначальствующего ОРВП генерала Чжан Цзинкуя доброе и отзывчивое сердце. Генерал ответил, что будет рад пойти навстречу епископу по всем вопросам, с которыми он к нему обратится. Владыка рассказал главноначальствующему о том, что представляют собой построенные в Харбине детский приют «Русский Дом», где воспитываются мальчики, и Дом Милосердия^[3], где воспитываются девочки и призреваются престарелые русские люди. Генерал обещал епископу Нестору, при первом же удобном случае, как только он освободится от неотложных дел, посетить вместе с ним все эти учреждения. Владыка поблагодарил генерала и передал ему, что маршал Чжан Сюэлян был так добр, что обещал денежную помощь для содержания Дома Милосердия, которая будет передана для него из Мукдена через главноначальствующего. Генерал выразил по этому поводу свое полное удовлетворение. При этом, расставаясь с главноначальствующим, епископ Нестор напомнил, что правящим архиереем в Харбинской епархии является архиепископ Мефодий, а он лишь ведает делами благотворительности.
 
Попытка наладить отношения с китайскими властями предпринималась и главой Харбинской епархии. Еще в сентябре 1924 г. после конфликта правящего архиерея с Епархиальным советом состоялось чрезвычайное Епархиальное собрание, на котором был выбран новый Харбинский Епархиальный совет. После выборов архиепископ Мефодий выдвинул на обсуждение составленный им проект о закреплении положения Православной Церкви в Маньчжурии «в условиях переживаемого момента». Для этого глава епархии предложил возбудить ходатайство перед китайскими властями: 1) о закреплении церквей и церковного имущества за приходами, как юридическими лицами; 2) через генерала Чжу обратиться за содействием, чтобы священнослужителям дороги и правящему архиепископу было сохранено содержание, получаемое ими от дороги; и, наконец, 3) чтобы правящий архиепископ по своему положению был приравнен к высшему должностному лицу китайской администрации. Предложение архиепископа вызвало ряд возражений участников собрания. Почти все выступавшие, отмечая, что закрепление положения Православной Церкви в Маньчжурии представляется насущным вопросом, выразили сомнение в целесообразности проекта архиепископа Мефодия. В результате никакого решения по проекту так и не было принято.
 
Епископ Нестор, известный на Родине как «апостол Камчатки», оказался единственным архипастырем в Харбине, который решился обратиться к китайским властям с просьбой о помощи православным русским людям, и поэтому можно говорить о том, что не только благоприятная политическая обстановка, но сострадание и любовь к страждущим были той силой, против которой не могли устоять те, к кому шел со своими заботами владыка. И как когда-то молодым иеромонахом он объезжал богатую Россию ради помощи бедным камчатским инородцам, так теперь обращался к инородцам за помощью бедным беженцам-соотечественникам. Не политические взгляды, а личные качества архиерея, его богатый опыт православного миссионера помогли установлению добрых отношений между Русской Православной Церковью и китайскими властями в Маньчжурии в 1928 г.
 
Литература

1. Аблова Н. Е. КВЖД и российская эмиграция в Китае: Международные и политические аспекты истории (первая половина ХХ века). – М.: Русская панорама, 2005.
2. ВКП(б), Коминтерн и Китай: Документы. – М.: АО «Буклет», 1994. – Т.1: ВКП(б), Коминтерн и национально-революционное движение в Китае. 1920-1925.
3. Вологодский П.В. Во власти и в изгнании: Дневник премьер-министра антибольшевистских правительств и эмигранта в Китае (1918-1925 гг.). Рязань, 2006.
4. Мазырин А., иер. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920-1930-х годах. М., 2006.
5. Мелихов Г.В. Российская эмиграция в международных отношениях на Дальнем Востоке 1925–1932. М., 2007.
6. Хисамутдинов А. А. Следующая остановка – Китай: Из истории русской эмиграции. Владивосток, 2003.
7. Русский голос. Харбин, 1924.
8. Русское слово. Харбин, 1928. 29 нояб.
9. Свет. Харбин, 1923. 22 февр.
10. Свет. Харбин, 1924. 1 мая.
11. Святая Русь. Харбин, 1924. № 2.

Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: XXXIX научная конференция / Ин-т востоковедения РАН. - М.: Вост. лит., 2009. - 502 стр. - Ученые записки Отдела Китая ИВ РАН. Вып. 1. С. 346-355.

---

1. ↑ Святой равноапостольный Николай, архиепископ Японский, скончался в 1912 г.
2. ↑ Остроумов Борис Васильевич (1879-1944) – инженер путей сообщения, начальник строительства Бухарской и Южно-Сибирской ж/д. магистралей. С апреля 1919 г. состоял при Временном Российском правительстве. Управляющий КВЖД с февраля 1921 по октябрь 1924 гг. Помогал русскому населению Харбина. Одним из важных направлений деятельности Остроумова явилось участие КВЖД в кампании помощи голодающим России в 1921-1922 гг. Жил в Харбине до 1928 г., затем в США и странах Юго-Восточной Азии. Умер во Вьетнаме.
3. ↑ Дом милосердия учрежден епископом Нестором в апреле 1927 г.